У нее сильное имя, ей говорят, мощное;Она — Мадо Акира.
У нее сильное имя, ей говорят, мощное; под хрупким силуэтом мускулы борца, тонкие, витиевые, тренированные. Хорошо обращается с квинке, знает меру страха, восхищения, гнева. И она все еще жива.
После случая с одноглазым гулем, ее переводят; она сама бы не перевелась. Как будто она раньше не жила в мире, полном людей, гулей и призраков прошлого. Будто не закрывала глаза посреди перекрестка и не чувствовала фантомные боли, улыбки, объятия.
Теперь она работает в шестнадцатом районе. Ее напарник — бывалый старик-ворчун, который все говорит, что скоро уйдет на пенсию. У него жена, дети и внуки, говорит он, ему лишь полгода надо вести себя тихо. Он носит бороду как носят гули маски; ему есть, что терять. Он скучает по бумажной работе, нехотя поднимая чемодан с квинке. После перевода проходит месяц, и глава отдела спрашивает его о новой сотруднице.
— Она сильная, — печально улыбается старик. — Ее слабости разорваны в клочья пресловутыми кагуне.
Акира возвращается домой сразу после работы. Скидывает новые туфли с убитыми каблуками, бросает пиджак в мешок для стирки. Сонные коты не сразу обращают на нее внимание. А, может, и вовсе не видят ее за открытой банкой лососины в мисках. Акира раскладывает продукты и готовит рамен: настоящий, ароматный, целую кастрюлю. Она не любит рамен, но склоняется над чашой с улыбкой, словно в чаше кто-то ей улыбается или строит невозможное лицо.
Акира пьет. Саке, виски, вино, пиво, неважно. У нее не болит голова наутро; она знает меру. Но в квартире, закрывая за собой дверь, она закрывает себя от людей и гулей и остается в мире призраков.
Сегодня у Акиры остатки Джека Дэниелса. Когда смеркается, в глазах темнеет, и она не видит дна бутылки.
мама
Она не сильная.
папапапапапа
Отсутствие слабостей — не наличие силы.
котарокотарокотаро
Она не знает, где эту силу брать, кроме боли и ненависти.
неоставляйтеменя
Акира засыпает в блузе и юбке на диване. Сквозь слезы и видения ей кажется, что кто-то ее гладит по спине.
Утром ее будит Кот. Вообще, он еще котенок, но Акира еще не дала ему имени. Но, кажется, чтобы он приходил, его не нужно звать. Кот мурчит, облизывая разводы от туши на ее щеках. Акира фыркает и гладит Кота:
— Такой же дурень, как и он.